В словах муромчанина был резон. Вот только кого ставить на засеки? Впрочем, в стане с той стороны леса люди остались. Да еще и опоздавшие за это время подойти могли. А здесь и правда толку от него и его людей будет немного.

— Ладно, — решился Ратша. — Жду тебя на засеках. Людей постарайся сберечь. Верхами мы быстро уйдем, так что стойте здесь не более чем до полудня, а лучше уходите с восходом солнца. И смотри: татары могут все же обойти правее или левее. Там лес пореже. Верхами не продраться, но могут пешими напасть. Хоть пешие воины из степняков и плохие, но все равно — стерегись.

— Да уж знамо, — кивнул воевода. — Все, езжайте. Видите, татары рогатки растащили. Сейчас нас на прочность пробовать будут.

— Удачи, — хлопнул по плечу муромчанина Ратислав. — Как звать-то тебя?

— Даром люди кличут.

— Удачи, Дар.

Ратислав развернул Буяна, махнул своим, чтобы следовали за ним, и погнал жеребца по дороге вглубь Черного леса.

Глава 16

Войско догнали верстах в десяти от опушки. Не далеко ушли уцелевшие — встали на ночевку, не глядя на возможную опасность преследования. И не мудрено: кони и люди смертельно устали, да и поранены были многие. Для ночлега они выбрали заросшую молодым ельником лощину, укрывающую от студеного ветра. Уже развели костры, наломали елового лапника для ночлега, укрыли попонами лошадей. Кое-кто даже начал варить кулеш. Оно, конечно, вряд ли татары полезут в незнакомый ночной лес. Оставшиеся в лагере пешцы, опять же, сзади прикрывают, но все-таки стоило уйти подальше. Так подумалось Ратьше. Ну да, что сделано, то сделано. Охранение встретило отряд степных стражников за версту до стана в самом узком месте дороги, где могло и своими малыми силами подержать какое-то время большое войско. Узнав Ратислава и его людей, охрана пропустила их к стану. Здесь ратьшины вои развели пару костров, перевязали раненых. Ратьша сам выдернул из бока Первуши обломанный наконечник. Стрела, к счастью, оказалась бронебойная, без крыльев и зазубрин, потому вышла довольно легко. Меченоша перенес все без стона, только скрипнул зубами и побледнел еще больше, когда боярин тащил стрелу. Ратислав замотал обильно кровоточащую рану чистым полотном, похлопал бессильно севшего на кучу лапника Первушу по плечу, утешил:

— Ничего, до потрохов не достало, в мясе наконечник застрял. Жить будешь.

Парень улыбнулся через силу, благодарно кивнул. Потом Ратьша выдернул обломок стрелы из бока Буяна. Тут обошлось совсем легко: наконечник застрял в простеганной кожаной защите и, пробив потник, только поцарапал шкуру жеребца.

Поспел кулеш. Похлебали через силу, только лишь потому, что знали — надо, а то к утру совсем обессилишь. Улеглись поближе к кострам на лапнике, бок о бок, укрылись кто чем и провалились в сон без сновидений.

Поднялись затемно — светает поздно, а ехать еще далеко. Доели, разогрев, остатки вчерашнего ужина. Уложили на носилки, раненых, не смогших поутру подняться в седло, пристроили каждые носилки меж двух лошадей. Тронулись. Пешцы, оставшиеся для прикрытия, пока не появились. Впрочем, они должны были стоять у опушки до рассвета. Так что рано им еще здесь быть. Подтянутся попозже. Если живы останутся, конечно. Вспомнив о погибших, Ратислав стиснул зубы, потом поднял глаза, взмолился Перуну вкупе с Христом, прося принять их души на небесах. Кто еще погиб из побратимов? Вечор так и не узнал — сил не достало.

Оставив своих людей, Ратьша начал пробиваться вперед к реющему в голове войска княжьему стягу. Великий князь ехал с отрешенным лицом. На приветствие Ратислава Юрий Ингоревич едва заметно кивнул и вновь впал в оцепенение. Рядом с князем ехало несколько ближних бояр, Роман Романович Коломенский и Кир Михайлович Пронский с племянниками Михаилом и Всеволодом. Олега, племянника Юрия Муромского, который тоже вырвался из капкана в балке, видно не было. Ратьша подъехал к князьям, поздоровался. Те ответили. Их усталые с синевой под глазами лица прояснились.

— Жив, воевода, — улыбнулся Пронский князь. — Рад тому. А с Олегом что сталось, не видел ли? Отстал он от нас.

— Погиб Олег, — глухо ответил Ратислав. — Конь ранен был. Не выдержал скачки.

— Царствие небесное, — перекрестился Кир, славящийся ярой приверженностью к Христовой вере. Помолчал чуть, добавил:

— Братья мои Борис и Глеб у той балки остались. Как сгинули, не видел. Помолчал. Покачал головой горестно. Еще сказал:

— А сыновца Дмитрия на моих глазах стрелой… В лицо…

Какое-то время ехали молча, вспоминая погибших. Потом Ратьша спросил:

— Вроде видел вчера Олега Муромского. Жив был. Сейчас-то он где?

— Ранен, — ответил Кир Михайлович. — Поутру не смог в седло сесть. Везут на носилках.

— Сильно поранили?

Пронский князь пожал плечами.

— Стрела в спину уклюнула, щит пробив и панцирь. Вряд ли глубоко ушла. Кровью не харкает — то ж хороший знак. Выживет, чаю.

— А Юрий Давидович?

— Сам не видел. Говорят, убит. Когда прорывались.

— Давид с Глебом тоже там остались? — мотнул головой через плечо Ратислав.

— Там, — кивнул Кир. — Глеб тоже стрелу получил, под копыта упал в самое месиво. Как Давид погиб не видел.

— А что князь? — понизив голос, спросил Ратьша. — Так, смотрю, и не опамятовал?

— Сегодня, вроде, получше, — качнул головой Кир Михайлович. — Вчера хуже было. А сегодня поел даже чуть.

— Не говорил, что далее делать будем?

— Это — нет. Сам-то что мыслишь? Вроде ты нас ведешь по княжьему приказу.

Пронский князь криво усмехнулся. Видно, все же обидно ему было, что не его, старшего из князей после самого Великого князя, назначил Юрий начальником над остатками войска. Ничего — переживет. Не до того сейчас. Киру же ответил:

— Пройдем лес, раненых отправим в Рязань. С остальными останусь держать засеки.

— Не удержишь… — покачал головой Кир Михайлович.

— Удержать — не удержу. Но задержу на сколько-то. За то время смерды из сел и весей попрятаться успеют. А вы оборону городов крепить будете. Сколь смогу продержу.

— Сил маловато у тебя остается, — снова покачал головой Кир.

— Что да, то да, — согласился Ратислав. — А что делать? Буду держать поганых с теми, кто есть. Кто-то из опоздавших в стане у опушки Черного леса собрался, тысяча пешцов, что нас сейчас прикрывает, сот пять конных из тех, что сейчас с нами, то ж. Чаю, оставит их мне Юрий Ингоревич.

— Раненых из них много.

— Много, — согласился Ратьша. — Но с ранеными нас сейчас сотен семь. Я пока до вас добрался, прикинул. Ну, две сотни из них